Муниципальное образовательное учреждение средняя общеобразовательная школа №85  с углубленным изучением отдельных предметов

Судьба нижегородского купечества в трилогии    И.С. Рукавишникова «Проклятый род»

  Выполнила: ученица 9 Г класса  Пантелеева Ксения                                                                                      

Учитель:  Климова О.А.                                                                    

Содержание

Введение…………………………….…………………………….…...……..….....3

Глава 1. Жизнь и творчество И. С. Рукавишникова. 5

1.1 Биография. 5

1.2 Творчество. 7

1.3 Поэт «не всерьез». 11

Глава 2. Прототипы героев произведения - семья Рукавишниковых…....16

Заключение………………………………………………………..……………...36 

Литература…………………………………………………………………..........37

Введение

Нижегородская земля имеет немало литературных произведений, отражающих в художественной форме ее прошлое. Это целая библиотека. Здесь и мир старообрядчества в знаменитых романах Мельникова-Печерского, и губернская провинция, описанная П. Д. Боборыкиным, В. Г. Короленко, М. Горьким, и исторические книги Валентина Костылева, и так вплоть до произведений Николая Кочина о двадцатых-тридцатых годах нашего столетия и до страниц наших сегодняшних писателей.

С этой же полки «нижегородских былей» и роман Ивана Рукавишникова. Для понимания сегодняшнего дня и самих себя необходимо знать историю своей земли, историю своих предков.

Роман-трилогия Ивана Сергеевича Рукавишникова «Проклятый род» до настоящего издания последний раз был опубликован в 1914 году и давно стал раритетом, да и имя его автора сегодня мало кому известно. Содержание романа - история трех поколений нижегородского купечества, из которого вышел сам автор. К этому времени крупный торгово-промышленный капитал России заявил о себе во весь голос, и казалось, что ему принадлежит будущее. Поэтому изображенные в романе «денежные тузы», показанные выходцем из этой же среды изнутри со всеми их стремлениями, страстями, слабостями, традициями, мечтами, вызывали, как вызывают и сейчас, немалый интерес. Можно ли считать роман автобиографическим? Нет. Автор не отождествляет себя ни с одним из действующих лиц романа, не стремится к сколь-нибудь полному соответствию жизненных коллизий своих героев и конкретных близких ему людей. Но тем не менее прообразы «Проклятого рода» - это семья автора, три поколения нижегородских купцов Рукавишниковых, и чтобы понять роман нужно хотя бы в общих чертах иметь представление об этой семье, входившей в десятку богатейших купеческих кланов Нижнего Новгорода.

Роман, судьба и деятельность представителей именного знаменитого рода и стали предметом моего изучения.

Цель  работы: узнать историю русского купечества через историю семьи Рукавишниковых в трилогии «Проклятый род».

Задачи:

- познакомиться с творчеством писателя И. С. Рукавишникова;

- узнать о том, как были созданы в нашем городе некоторые общественные благотворительные организации;

- кто построил величественные здания – памятники архитектуры, расположенные в центре города;

- проследить судьбу членов семьи Рукавишниковых.

Жизнь и творчество И. С. Рукавишникова

1.1 Биография 

Ива́н Серге́евич Рукави́шников (15 (3) мая 1877, Нижний Новгород — 9 апреля 1930, Москва) — русский писатель, поэт-символист Серебряного века и прозаик, переводчик украинской поэзии. Прославился формальными «экспериментами» над стихотворной речью, известен как «мастер триолета». Издал 20 томов своих сочинений. В Нижнем Новгороде организовал 2 музея.

Родился в Нижнем Новгороде в очень богатой купеческой семье. Воспитывался в Нижегородском дворянском институте, но из-за болезни (туберкулёз) неоднократно прерывал учебу для лечения в санаториях. Неблагоприятное отношение к купеческим детям в Дворянском институте вынудило его перейти в реальное училище. В школьные годы увлекался живописью — брал уроки у А. О. Карелина. После семилетних занятий художеством увлекся историей, получил специальность археолога в Петербургском Археологическом институте. Попутешествовав по России и за границей, начал писать стихи. Под влиянием А. М. Пешкова и В. Г. Короленко обратился к прозе. За роман «Проклятый род» был проклят отцом и «прозябал без гроша» в столице.

С 1896 года начал печататься в нижегородских и самарских газетах. Первая книга стихов и прозы вышла в 1901 году. Переехав в Петербург, сотрудничал в «Биржевых ведомостях», журналах «Заветы», «Весы», «Золотое руно» и других. Восторженно встретил революцию 1905 года риторическими стихами «Кто за нас — иди за нами!» и самоотверженной работой в организации эсеров.

Следуя чьему-то совету, что водка помогает при туберкулёзе, Рукавишников пристрастился к выпивке. Борис Садовский писал: «Мой земляк И. С. Рукавишников, напиваясь, мотал головой, мычал и сердито швырял посуду. Узкая рыжая борода его купалась в бокале. Трезвый зато бывал очень мил».

Был дважды женат, второй раз на Нине Зусман. Красота и покровительство ей со стороны высоких лиц позволило Рукавишникову не погибнуть и занять неплохое общественное положение после Октябрьской революции. Он занимался организационно-педагогической деятельностью в области литературы: в 1919 году организовал в Москве «Дворец Искусств», а после его закрытия с 1921 года был профессором Московского высшего литературно-художественного института имени В. Я. Брюсова, где читал курс стиховедения.

В своих «Записках уцелевшего» князь С. М. Голицын вспоминает: «Иван Сергеевич Рукавишников читал у нас стихосложение. <…> Стихи он писал с вывертами. Будучи напечатанными, строки располагались в виде геометрической фигуры — треугольника, звезды, трапеции, еще как-то. С вида он был похож на мушкетера, хотя без шпаги, ходил в плаще, в широкополой шляпе, только без пера, в сапогах с широкими отворотами и носил длинные рыжеватые кудри и длинные, как два горизонтальных прутика, усы и длинную, узкую бородку в стиле Людовика XIII».

Умер в Москве, согласно некрологу в Институте социальных заболеваний «от туберкулеза горла». Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.

 1.2 Творчество

Особняк отца Ивана Сергеевича на Верхне-Волжской набережной в Нижнем Новгороде (1887, арх. П. С. Бойцов), переданный в 1917 году под музей. В романе «Проклятый род» И. С. Рукавишников писал о его строительстве: «И будет дом-дворец. И во дворце сто комнат. И будет тот дворец стоить ровно миллион…»

Первые стихи Рукавишникова опубликованы в «Нижегородском листке» в 1896 году; в 1901 году вышла его первая повесть «Семя, поклеванное птицами».

Творчество Рукавишникова развивалось под знаком символизма. Его ранняя поэзия полна неясных мистических предчувствий; далекий от политических интересов, Рукавишников проповедует в своих стихах культ чистой красоты и неземной любви.

В 1914 году вышел сборник Рукавишникова «Близкое и далекое». Герои рассказов «Я, ты, он», «Ненависть» и других, вошедших в первую часть сборника («Близкое»), — опустошенные, не удовлетворенные жизнью люди. Мечущиеся и не находящие применения своим силам, они часто становятся на путь преступлений. Фантастико-мистические писания из библейских, древнеиндийских или древнеарабских времен составили второй раздел сборника («Далекое»). Рассказы Рукавишникова написаны ритмической, орнаментальной прозой.

Наибольшей известностью пользовался роман Рукавишникова «Проклятый род» (1912). В центре романа — история трех поколений купеческой семьи. Ценность романа — в ярких бытовых характеристиках купеческой среды: основателя фирмы «железного старика», героя эпохи начального накопления, и целой галереи его вырождающихся потомков-стяжателей и расточителей. В своих обличениях различных душевных уродств, порождаемых властью золота в буржуазном обществе, Рукавишников поднимается лишь до художника-декадента Виктора, разрывающего связи с миром «стяжателей» во имя погружения в мир «чистого искусства», в мир болезненных творческих исканий. Роман автобиографичен; прототипом «железного старика» послужил дед Рукавишникова.

Ему принадлежит также историко-бытовой роман «Аркадьевка» (1914).

Рукавишников известен как «мастер триолета».

Он использовал также формы русской народной песни в своих сказах «Степан Разин» (1925) и «Пугачевщина».

Был ревностным переводчиком украинской поэзии: в 1909 году издал сборник переводов «Молодая Украина», представляющий антологию оной, демонстрирующий знание и любовь к предмету (входит в шестой том Собрания сочинений).

В Литературной энциклопедии 1925 года ему принадлежат статьи о твердых формах. — № 44, 186.

Произведения:

• Семя, поклеванное птицами (повесть, 1896)
• Стихотворения (сборник, 1902—1919)
• Diarum (сборник стихов, 1910)
• Проклятый род (роман, 1912)
• Аркадьевна (роман, 1914)
• Близкое и далекое (рассказы, 1914)
• Трагические сказки (сборник пьес, 1915)
• Сто лепестков цветка любви. Песни женской души (сборник стихов, 1916)
• Триолеты любви и вечности (сборник стихов, 1917)
• Триолеты. Вторая книга (сборник стихов, 1922)
• Сказ скомороший про Степана Разина (поэма, 1925)

Издания:

• Diarium — СПб., 1910.
• Собрание сочинений. — Т. 1-20. — СПб.; М., 1901—1925.
• Сто лепестков цветка любви. Песни женской души. — М., 1916.
• Триолеты любви и вечности. — М., 1917.

Современник Валерия Брюсова, Андрея Белого, Константина Бальмонта, Александра Блока, Иван Рукавишников родился в год окончания строительства дома - дворца. Это был странный поэт, о котором известно очень и очень мало, но даже это малое весомо. К примеру, известно, что в январе 1908 года Александр Блок писал одному из своих корреспондентов (А. Н. Чеботаревской): «...Прошу вас от всей души, помогите вы устроить вечер. Как вы думаете, если бы И. С. Рукавишников дал свое имя? Мне кажется, устроителю это было бы очень выгодно и полезно». О какой пользе и выгоде идет речь, непонятно, тем более что вечер этот не состоялся, но отношение к Рукавишникову вполне заинтересованное, уважительное.   

Иван Рукавишников рос, как изнеженный цветок, в ста комнатах, отделанных мрамором и яшмой. Не надо особых усилий, чтобы развить болезненно-чуткую фантазию, испытывать тоску по высшей гармонии, италийскому искусству, античному мифу, таинственному сумраку катакомб. В юности любимым занятием были прогулки по Нижегородскому кремлю. Он воображал себя то ратником народного ополчения, идущим спасать Москву от поляков, то лучником в свите владимиро - суздальского князя, до­стигшего Дятловых гор, то просто воином, жившим в лубяной избушке возле кремлевской стены. Развитию мальчика во многом способствовала атмосфера духовных исканий и собирательства древностей, которую создавали известные нижегородские деятели культуры того времени А. С. Гациский и Н. И. Храмцовский, возглавлявшие работы по созданию местного музея, архивные и археологические изыскания.

1.3 Поэт «не всерьез» 

Этот рассказ был показан законодателю нижегородской литературы самому Алексею Максимовичу Горькому. Будущему основоположнику социалистического реализма мальчуган в бархатном камзольчике поначалу даже очень показался, польстило, видно, и то, что сын миллионеров пришел к идейному вождю босяков за советом. Алексей Максимович отечески напутствовал отрока, выросшего в золотом саду, обнадежив его.

С Горьким Иван Рукавишников поддерживал связь долго, но это была отнюдь не дружба. Скорее противоборство, потому как пролетарский писатель считал декаданс заразой, отвлекающей и сбивающей молодежь с «верного пути». Под верным путем, конечно, подразумевалась революционность, богоборчество и абсолютная убежденность во  всесилии материализма и человека. Иван Рукавишников - же был настроен мистики, кичился разумением юных тайн.

Все эти качества проявились в поэзии Рукавишникова.  В Петербургский период его жизни, когда он учился в Археологическом институте и в издательстве «Трварищество  «Просвещение» выпустил свои первые поэтические книги. Тираж был минимальный: у первой четыреста экземпляров, у второй — тысяча. С 1900 по 1925 год т издал 20 книг, правда, некоторые из них имели по 16 - 20 страниц. Но все же они доходили до Горького, тем более что  Рукавишников при случае не забывал его навещать. Так было, например, в Куоккале, где классик отдыхал на даче. Стихи нижегородца по настоянию Горького были даже напечатаны в сборниках «Знание» за 1905 год. Достигали стихи и Капри, правда там Горький был настроен к ним менее милостливо: «Изломался парень. Толку не будет.»,— сказал,  как отрезал в одном из писем из Италии на родину в декабре 1910 года.

Категоричен в своих оценках поэзии Ивана Рукавишникова и Николай Гумилев. Ему претит изыск и замкнутость отпрыска нижегородского миллионера. Рукавишников явно выпадал из профессиональной общности «цеха поэтов». В поле зрения Гумилева оказалась шестая книга Рукавишникова. И что же? «В его книге есть стихотворения в форме чаши, меча, креста, треугольника, подражания поэтам - александрийцам. В ней мно­го новых размеров, новых строф. Характерным для Рукавишникова является частое повторение какого-нибудь слова или выражения, придающее его образам характер неотступности. И у него часто встречаются темы оккуль­тизма, трактованные не глубоко, но своеобразно. Книга его представляет материал для поэтов, и богатый материал, но автора ее поэтом назвать страшно».

Чего испугался Гумилев? Если принять во внимание, что свое авторское кредо он выразил строчкой: «Поэт - души своей слуга». Рукавишников не хотел быть слугой официоза и выполнять социальные заказы государства, он тоже служил лишь своей душе, ведя образ жизни богемный, держась поблизости имажинистов (А. Мариенгоф, В. Шершеневич), читая курс стихотворения в Литературном институте имени Брюсова, заведуя Дворцом искусств и пытаясь создать такой же в своем родном доме в Нижнем Новгороде, где ему удалось основать лишь тот самый историко- краеведческий музей.

Именно здесь в начале 20-х годов голодной, холодной зимой Иван Рука­вишников устроил поэтический вечер для избранной публики. В ее числе оказался и студент пединститута Николай Иванович Кочин, крестьянский сын, у которого революция пробудила неимоверную тягу к знаниям. Спустя сорок лет он изобразил эту единственную встречу в романе «Нижегородский откос»: «На сцену вышел высокий, худой мужчина с рыжей холеной бородой клином, в бархатной куртке с черным бантом вместо галстука и изящно поклонился. Рукавишников скрестил руки на груди и начал нараспев читать свои триолеты, держа книжку в руке. Около часа Рукавишников завывал деланно, велеречиво, холодно, отрешенно, не меняя ни позы, ни места, ни голоса, ни стараясь занять публику, точно он отбывал великую повинность и думал поскорей освободиться от нее. Дамы посылали ему жидкие хлопки, которые тоже звучали в холодном воздухе как дань приличию, как-то не всерьез».

«Самый сумбурный человек в мире,— писал об Иване Рукавишникове Вадим Шершеневич.— За всей трезвой логикой его рассуждений была какая-то грань попадания в никуда. Путь Рукавишникова — это походка ультрасухопутного по бушующему океану». Он сочиняет свои триолеты в странствиях по России, Кавказу, Средней Азии.

Подмечает:

Железо ржавеет в веках.

А мрамор к старости

                               прекрасней.

 Родя смятение и страх,

Железо ржавеет в веках

И, чаще обращаясь в прах.

Душе становится опасней.

Железо ржавеет в веках,

А мрамор к старости

                             прекрасней.

Когда  открылась в родном городе поэта посвященная ему выставка, он все-таки постиг магию слова. Стихи, написанные в начале века, оказались близкими и понятными в конце столетия.

Прадед его, «железный старик», оставил болезненное потомство, зараженное «смятением и страхом». Внук «железного старика», поклонник европейского декаданса, разоблачил свой род со всей беспощадностью в романе «Проклятый род». В своем романе автор отдал дань апокалиптическому стремлению русского человека, который, по словам Н. Бердяева, отвергает «всю середину жизненного пр­цесса, все исторические ступени и устремляется к концу, к пределу».

В тех же триолетах читаем:

Один. Вдвоем. Семья.

                                      Толпа.

Миры, враждебные от

                                        века.

Петлит истории тропа:

Один. Вдвоем. Семья.

                                     Толпа.

И мудрость мудрого слепа

Без этой тайны человека.

Один. Вдвоем. Семья.  

                                       Толпа.

Миры, враждебные от

                                         века.

Ариадна Сергеевна Цветаева, дочь поэтессы Марины Цветвевой, оставила в воспоминаниях описание любопытной сцены, свидетельницей которой была во дворе Дворца искусств, которым заведовал Рукавишников. Директор проводил учения с красноармейцами, чередуя грамоту с ружейными приемами: «Он был рыж и краснолиц, одет в нечто полувоенное, полуоперное, подпоясан в несколько оборотов длинным шелковым шарфом, а - ля калабрийский разбойник».

Маргарита Ногтева в статье об Иване Рукавишникове пишет: « Он так и остался как бы не совсем вписанный во время, как бы выпадающий опять в никуда... «Миг текущий», видно, для него самого оставался загадкой».

Глава 2. Прототипы героев произведения - семья Рукавишниковых

Л.И. Шиян, исследовавший историю семьи Рукавишниковых писал: «Полузнание — благодатнейшая почва мифотворчества. Эта общеизвестная истина может быть эпиграфом ко многим краеведческим исследованиям. Больше всего это касается публикаций на ранее закрытые темы, к которым относится, в частности, история нижегородского предпринимательства. Не является исключением и клан Рукавишниковых». Рукавишниковы всегда пользовались повышенным интересом у нижегородцев. Приблизительно до начала 90-х годов XX столетия сведения о жизни и деятельности этого семейства, сыгравшего в истории Нижнего Новгорода значительную роль, питались преимущественно слухами, фрагментами воспоминаний нижегородцев - старожилов. Сложилось отношение к Рукавишниковым неблагоприятное, как к хапугам, ростовщикам, нравственно опустившимся дельцам.

Немало способствовал такой репутации один из младших представителей этой династии — писатель и поэт И.С. Рукавишников, заклеймивший свое семейство в романе «Проклятый род», книге, ставшей библиографической редкостью, хотя и выходила она дважды — в 1912 и 1914 гг. Он показывает своих старших родственников — именитых купцов, потомственных почетных граждан Нижнего Новгорода — алчными стяжателями, тщеславными, нравственно убогими людьми. Младшее поколение — его ровесники — предстает опустошенным, с изломанной психикой, бесперспективным. Придерживаясь до некоторой степени известных биографических сведений о семье, писатель показывает своих близких, сложный мир их переживаний предвзято, с позиций человека, поднявшегося над их миром, «выломившегося» из него. Однако не надо забывать, что это художественное произведение и даже не автобиографическое, любые аналогии героев романа и действующих в жизни Рукавишниковых уведут нас от истины.

Одним из первых краеведов, обратившихся к истории предпринимателей Рукавишниковых, был известный краевед и писатель Д.Н. Смирнов, автор нескольких книг и огромного количества статей в газетах и журналах. В 1991 году, отмечая его столетие, Общество старых нижегородцев посвятило ему свой рукописный сборник «Памятные записки», где собрано все непубликовавшееся или опубликованное им несколько десятилетий назад. В сборнике оказался очерк «Железный старик», перепечатанный в 1993 году газетой «Курс» 1. Разумеется, в памяти Дмитрия Николаевича были еще свежи рассказы его современников и современников «железного старика» (так называли Михаила Григорьевича Рукавишникова) об истории рукавишниковских миллионов. Его путь он представляет как превращение мастера по железу из Красной Рамени Макарьевского уезда в торговца железом, в основном изворотливостью и обманом создавшего свои миллионы. Начало его деятельности он относит к середине XIX века, в то время как на самом деле М.Г. Рукавишников был известен как торговец железом и владелец сталелитейного завода уже в 30-е годы. Версия Д.Н. Смирнова может быть объяснена лишь недостаточностью базы данных его краеведческих исследований.

Многое сейчас можно восстановить с помощью архивных материалов в истории рукавишниковского дела. Большую работу по истории этого клана проделала Т.М. Радышева. Скрупулезно изучала она архивные материалы, касавшиеся разных сторон деятельности этой семьи.

На дела Балахнинского магистрата меня натолкнул краевед, историк Ю.Г. Галай. Опись дел магистрата опубликована в «Действиях Нижегородской губернской ученой архивной комиссии» (тома 3 — 7, отдел 2). В делах зафиксирована активная деятельность более десятка Рукавишниковых, в основном купцов, получавших подряды на поставку соли в разные города России, имевших собственные суда, лавки, числившихся в списках «знатных купцов Балахны». Кстати, они соль не производили, а занимались ее скупкой и перепродажей. Один из них, Михаил Андреевич, был около десяти лет — с 1776 по 1783 год — бургомистром Балахнинского магистрата, Федор Петрович являлся несколько лет купеческим старостой. Их кормила и выводила в люди соль.

В начале XIX века ситуация изменилась. В «Записке флигель - адъютанта Мансурова о состоянии Нижегородской губернии» (1826) написано, что по вине пра­вительства, разрешившего ввоз иностранной соли, «не уважая того, что несметные груды русской соли истлевают без пользы в казенных магазинах», были подорваны и торговля, и промысел этого важного продукта. «Известно, — продолжал он, — что в складе нижегородских казенных магазинов находится до 12 миллионов пудов соли».

Вот, видимо, в чем причина переезда одного из Рукавишниковых — Григория Михайловича с семьей — из Балахны в Нижний Новгород. Нужно было менять дело. Немаловажную роль сыграло и перемещение знаменитой Макарьевской ярмарки в Нижний. Дело было выбрано стоящее — торговля железом, одно из главных по значимости в ярмарочном торговом обороте.

Трудно указать точное время приезда Григория Михайловича в Нижний Новгород. Уже в 1816 году в исповедной р… Продолжение »